Когда по вечерам смолкают за окном посторонние звуки, из углом вылезает тишина. Переступает, тихо шурша лапами по полу, словно ласковая кошка, дождавшаяся хозяина, трется о ноги, заполняет собой все свободное пространство.
Тишина - лучший друг. Она не предъявляет претензий, ей не нужно объяснять, куда ты пропадаешь на несколько дней.
У Хоштейна жизнь размерена и спокойно, его устраивает общество книг и крайне редких, совершенно случайных людей, непонятно как попадающих на порог.
Когда-то давно Хоштейн хотел, чтобы его дома ждало что-то большее, чем недочитанный том собраний сочинения человека, с которым он лично был знаком, но теперь он готов признать, что был не прав. До момента, пока по подъездной дорожке не зашуршала колесами машина.
Он не ждал гостей, да и выходить не собирался, но какое-то подозрительное чувство скребло в дальнем уголке души, ответственном за неприятности. А этот уголок уже давно спал, Крис был почти уверен в том, что он умер  и рассыпался прахом столетним, но что-то было не так. Как будто старого друга встретил, но еще не узнал, лишь заметил краем глаза.
Хотелось выйти и поздороваться, или наоборот, прогнать по-дальше нарушителей спокойствия, но из двух уже лишь один остался - тот самый, который вызывал такие смутные ощущения.
Всего один шаг за порог - больше и не требуется, чтобы увидеть блондинку, вылезающую из машины.
- Без приглашения не хорошо тревожить порядочных людей в это время. - Знакомая. Слишком знакомая, но не может быть, просто не возможно. Кристоф сощурился, разглядывая знакомую-незнакомку, словно видение из далекого прошлого. Слишком много лет прошло с тех пор, как по ночам к чужому окну цветы приносились. Слишком много, чтобы узнать, но слишком мало чтобы забыть. - Рената? - Удивление сквозит сквозь привычную меланхоличную маску.

- Безусловно, письма можно считать приглашением... - Медленно, растягивая слова, словно подбирая их, пробуя на вкус. Сколько писем остались без ответа? Двадцать? Тридцать? А может и больше. Со временем, письма даже перестали нести какой-то информативный оттенок, просто несколько строк, содержащих какую-нибудь случайную мысль, отправленных по предположительному адресу, без каких-либо мыслей, просто так. По принципу "а вдруг"? Ни одного подтверждения верности тех мыслей, ни одного ответа.
- Все те несколько десятком приглашений. - Подведя итог и скрестив руки на груди. Бессмысленно укорять или делать что-то еще - триста лет, а ведь такое и представить было сложно.
Она изменилась. Нет, не внешне, но внутренне, на уровне эмоций и ощущений, отнюдь не так беспомощна, как прежде - от нее самой веет определенным напряжением, может, для кого-то, и опасностью - он сам уже давно отвык от ощущения угрозы, к тому же Рената не воспринималась таковой. Может, для кого-то, но для него - мало вероятно.
Прежде Кристоф неоднократно хотел доехать до Вольтерры, дабы убедиться в своих предположениях, но не мог решить для себя, чего он ждет - подтверждения ее смерти или новой жизни, в том клане, который ему, мягко говоря, несколько неприятен.
Он все еще помнил тот скандал, с великим трудом заглаженный, хотя этого Хоштейн уже не видел - уехал раньше, но четкого представления так и не было.
Кристоф спустился с крыльца, так и бросив дверь открытой, остановившись в полутора шагах от Ренаты.
- Я могу пригласить тебя войти? - Вопросительно, чуть наклонив голову и протянув руку. Совсем другая, но при этом все такая же. Чуть настороженней, заметно напряженней, но ощущается почти так же. Почти.
Удивительно, насколько случайный гость может выбить из привычного ритма жизни и мышления - Рената, не смотря на все его письма, сейчас была крайне неожиданным, хотя и приятным, визитером.

Да, Рената, проходи-располагайся, ни в чем себе не отказывай, чувствуй себя, как дома.
Наверное в такие моменты принято чувствовать, что дом слишком захламлен, и уборкой не избалован, да и вообще странен до неприличия - весь в хозяина.
Кристоф прикрывает дверь, оставляя ноябрьскую прохладу за пределами дома, обрубая звуки мира чрезмерно громким хлопком двери. Сколько времени прошло с тех пор? А с момента, когда здесь последний раз был кто-то, кроме него самого.
Это очень лично, почти интимно - пригласить кого-то к себе в дом, показать то, чем ты живешь. Триста лет назад, Хоштейн определенно был интереснее, чем сейчас, активнее, да и "жизни" в нем явно больше клубилось, выплескиваясь периодическими вспышками спонтанных действий. Он не жалел - одно из таких действий и привело его когда-то давно в Пруссию, хотя что там может быть интересного.
В вечернем полумраке Рената кажется призраком далекого прошлого, внезапно настигшем спустя многие годы. Пока она стоит спиной к нему, Кристофа не отпускает ощущение, что сейчас она обернется и спросит, почему он задержался, улыбнется, мягко и невинно, разгладит складки платья, как это было прежде.
- Как тебе сказать... - Удивлен? Сложно назвать это чувство удивлением - до сего момента оно больше déjà vu напоминало, но у той, что пряталась под мягкой накидкой не могло быть столь интересного оттенка глаз, у той небесно-голубые, сияющие внутренним светом. - Немного. - После столь длительного молчания, Крис и в живых то не думал вновь ее увидеть, хотя и живой ее сложно назвать.
- Присаживайся. - Рукой в сторону кресла, молчание чрезмерно неловким становится с каждой секундой. С человеком было бы намного проще - чай/кофе и все дела, но не предлагать же Ренате догонять странного человека, с ней в одной машине катавшегося. Не вежливо это.

Со временем что-то меняется в человеке, в его характере, в мыслях. Его темп жизни заметно замедлился, растянулся чередой бесконечных дней и ночей, сливающихся в единое целое. Ее же наоборот лишь ускорился, раз разговор с первых же фраз сразу к делам уходит.
- Ты не ошиблась адресом? - Если бы в мире существовала премия за умение удивлять, Рената бы точно получила бы ее в свой арсенал.
Кристоф не мог придумать ни одной проблемы, в решении которой могла бы потребоваться его помощь. Нет, безусловно, вариаций много - может быть девушка никак не может повесить любимую книжную полку, но это явно не привело бы ее в такую даль, и рядом можно было бы найти умельца. К тому же, книжные полки не по его части.
Жаль, но внезапная гостья относилась как раз к тому типу людей, по лицу которых нельзя прочесть необходимую для спокойной жизни информацию, и это, совершенно неожиданно, действовало на нервы.
С людьми проще. Они более открыты, более эмоциональны. По внешнему виду Ренаты, Хоштейн мог бы сказать, что она почти совершенно спокойна, но ее напряжение буквально витало в воздухе, а затаенное раздражение фонило на всю комнату.
- И чем же я могу тебе помочь? - Кристоф остановился у стены напротив, оперся на нее спиной и скрестил руки на груди. Он был заинтересован, впервые за долгое время. Рената удивительным образом смогла перевернуть весь его устоявшийся распорядок жизни с ног на голову - и это всего за десять минут. Потрясающая способность.
Хотелось задать какой-нибудь глупый вопрос, из разряда тех, что спрашивают старые друзья, не видевшиеся много лет, но интуиция велела молчать, слушать и по-максимуму не удивляться. Раньше было его время удивлять, тогда, триста лет назад. Теперь он мог бы сказать, что ученик превзошел учителя, да учитель не он, а потому и сравнивать бессмысленно. К тому же знакомиться с ее учителем не хотелось.

"Ты сумасшедшая, Рената, ибо это единственное, что может объяснить странности твоего поведения". Кристоф не был готов менять привычный уклад жизни, но говорят, что судьба не спрашивает согласия - она берет под руку и с ласковой улыбкой сталкивает тебя в неожиданности, с интересом наблюдая за тем, как ты будешь выкручиваться. Этакая пьеса имени одного актера, веселый спектакль с жертвоприношением в конце. Иногда Кристофу кажется, что смерть - это тоже судьба, уж больно похожи эти красотки.
- Ты говоришь про Калленов? - Больше никого достаточно интересного для такого вопроса он не видел.
Хоштейн помнил эту странную семейку с нестандартными взглядами на вечную жизнь. Не всю, правда, но в общем и целом - какое-то представление складывалось. Впрочем, одного из них он знал относительно лучше остальных - с Карлайлом он познакомился уже давно, даже слишком давно для нормальной жизни. -Если ты о них, то все будет отнюдь не так просто. - он пожал плечами и усмехнулся: ожидать, что Рената в самом деле приехала исключительно из-за того, что соскучилась, было бы глупо, да и не в его духе.
- кто из них тебя интересует? - Было непривычно говорить так быстро, он успел привыкнуть к спокойным показательным чаепитиям, но все не так просто. "Как ты, Рената?" - вопрос вертится в голове, прогоняя мысли прочь, все мысли, кроме одной. "Как ты?"

- Ты говоришь так, словно я тебе на дверь указываю. – Кристоф хмурится недовольно, чуть раздраженно, и трет лоб.
Карлайл.
Интересное желание давней подруги, несколько внезапное. Впрочем, если ему не изменяла память, то они даже знакомы должны быть - Карлайл ушел от Вольтури позже, чем к ним присоединилась Рената.
И все же были трудности. Много трудностей.
- Все не так просто. - Хоштейн меряет комнату шагами, в такт секундной стрелки с циферблата старых настенных часов. Раз-два-три. Раз-два-три. Под этот ритм можно как ходить маршем, так и вальс танцевать, но здесь не место и не время, ни первому, ни второму.
Легкое движение привлекает внимание, а по смене положения девушки понятно, что она уже не бросится бегом за дверь, хотя и сказать, что повторное знакомство прошло успешно не получится, но уже лучше, чем несколько минут назад.
Карлайл.
- Возможно, я смогу тебе помочь. - "А может быть и нет." Неопределенность - забавное ощущение. - Зачем он тебе? - Наконец, Кристоф останавливается, где-то на сороковом шаге, и задает вопрос уже глядя на Ренату, а не в воздух, как прежде. Хотелось бы конкретизировать вопросы, но и в таком виде не плохо, к тому же на честный и прямой ответ в любом случае рассчитывать не приходится. Если бы честным, то и сам Кристоф вряд ли стал бы отвечать на подобные вопросы.
Удивительно, что Рената пришла с этим вопросом. Еще удивительнее был тот факт, что пришла она именно к нему. Знаменитое чутье на неприятности? Хотя, скорее всего банальная интуиция, которая сейчас наверняка твердила, что конец ее поискам крайне близок, как будто в соседнюю комнату зайдешь - и в от он ответ.
По слухам, глава Калленов должен быть где-то в районе Франции, но слухами земля полнится, а потому место нахождения Карлайла менялось от рассказчика к рассказчику.
А ответ ближе, чем они думают.